Вежливый маньяк

Под его неземными руками дрожали звезды,
зарождались и медленно гасли огни вселенных.
Он представился: «Слава. Немного за тридцать. Холост».
Я испуганно вжалась лопатками крепче в стену.

Под его голубыми глазами слабели связки,
заплетался язык и терялся командный голос.
Он представился? Слава? За тридцать? К тому же холост?
Он убьет меня! Точно! Теперь все предельно ясно!

Под холодным ножом замедлялось теченье крови,
подгибались колени, и пальцы слегка немели.
Он спросил, улыбаясь: «Позвольте, я нежно вскрою
эпидермис на Вашей изящной лебяжьей шее?

Удлиняя порез до скулы и потом до уха,
поцелую на вдохе атласную Вашу щеку?
Вы простите меня, но ужасно достала скука.
Понимаете, мисс, я маньяк. Я маньяк от Бога.

Не кляните судьбу: все равно нет пути обратно.
Разрешите дополнить Ваш милый невинный образ?»
Я, по правде сказать, не труслива, но тут внезапно
потеряла сознание в свете таких вопросов.

Под теплом его тела нещадно сдавали нервы,
заставляя поверить, что этот кошмар мне снится.
Он шептал еле слышно: «Ты будешь моим шедевром!»
Я очнулась в объятиях чокнутого убийцы.

Под стальными цепями горели огнем запястья,
и мурашки бежали по голой бескровной коже.
Он глядел мне в лицо: «Вы в порядке? Какое счастье!
Я за Вас волновался! Ну что же, теперь продолжим?»

Под иглой медицинской лиловые вились вены,
доставляя морфин — две стандартных лечебных дозы.
Я пыталась кричать, но, конечно же, было поздно:
препарат от Novartis сработал почти мгновенно.

Я проснулась от боли, сознание было ясным.
Он спросил мягким тенором: «Может еще укольчик? —
белоснежный халат до груди был заляпан красным. —
Мне недолго осталось. Я, в общем, уже закончил».

Я смотрела в упор, не решаясь ему ответить.
Он, плечами пожав, поднял шприц и вздохнул устало.
Было страшно во сне не заметить прихода смерти:
«Очень больно, но знаете, я потерплю, пожалуй».

Из дыры в животе вылезали кишки наружу.
Он пошарил рукой и достал из нее желудок:
«Ах, подайте смартфон - селфи сделаю. Будет круто!
Вы бледны. Вам, случайно, от боли не стало хуже?»

Под его изучающим взглядом хотелось выжить,
но отчетливо виделся жуткий конец спектакля.
Он поправил кишки, наклонился немного ближе
и слизал со щеки мою кровь до последней капли.

«Умоляю, не надо. Убейте меня скорее!» —
я кричала в агонии, больше не в силах мыслить.
Он вскочил, отшатнулся и вдруг истерично взвизгнул:
«Вы рехнулись там что ли?! Вот это у Вас идеи!»

В отражении зеркала раны казались лавой,
покидающей жерло вулкана в снегах Камчатки.
Привкус крови, стекающей в горло, был дивно сладким.
Упоительный страх разливался теплом в суставах.

Посмотрев мне в глаза, он слегка опустил ресницы:
«Вы теперь хороши, словно сто золотых рассветов.
Я нашел красоту. Как могу я разрушить это?
Как могли Вы подумать, что я рядовой убийца?

Я зашью аккуратно разрезы на Вашем теле
и врачам позвоню, чтоб немедленно Вас забрали.
До больницы — не более часа по магистрали.
Вы мой лучший портрет за последние три недели!

Я сейчас буду шить, только сделаю вновь уколы.
Ну чего Вы расплакались? Руку держите прямо.
Обещаю Вам, мисс, заживут эти раны. Скоро
ничего не останется, кроме прелестных шрамов».

24.09.2015